***
Растревожена песней раннею
янтарём улыбнулась даль,
звонче нет как щебечет жавронок
оглашая весной поля;
Бьётся крыльями высоко высоко
и от туда ласкает дол,
он печаль свою эту выстрадал,
он здесь волю себе нашёл.
От того так тревожно-радостно
провожает разлуки грусть,
и разливистой песней сладостной
исполняется всё вокруг;
Он стремительно и отчаянно
Забирая крылами вверх
посылает земле печальныя
свой протяжный земной распев.
***
***
Душа изведала печаль,
необычайно, в свете дня…
померкло солнце, ветр весны
поколебался и затих.
Душа как в море смотрит в даль,
ни зря ни неба, ни земли:
«Усни….»- ей шепчет сила зла,
«Восстань…»- ей сердце говорит.
Пусть поцелуй у тьмы жесток,
но тот, кто Ангелом храним
своей души не погребёт
под злом мирским.
***
***
Люди, люди….таинственность судеб,
откровенности прожитого,
от чего так хочется знать, что будет,
и убегаем от прошлого?
В чём, она, изменения судеб, суть?
Это как покорившийся город-
мало что там открыто по сути,
разве только ворота.
И я не исследую мои неизвестности,
нисколечко, нет, ни сколько,
стараюсь, честно, не потерять человечности
из сердца, а не из облика только.
А судьбы наши зависят от многого,
но всё же важно помнить главное-
что первое в жизни это ни золото,
а все-же… дыхание.
***
***
Лежат золотистые нивы
в объятиях грустных берёз,
прощаются дни торопливо
со стайками синих стрекоз;
Деревня мычит и хлопочет
с утра и до поздней ночи,
и куры гуляют и квохчут
с пушистым потомством своим.
Гогочут крылатые гуси
и злобятся добрые псы,
когда зазевавшийся путник
глазеет по ставням резным.
Колодезь скрипя от устатка,
и с гулко звенящим ведром,
прохладою выльется сладкой
и вкусной напоит водой;
И губы начнут улыбаться,
хоть долго навыкли молчать,
и сердце захочет остаться,
как прежде хотело сбежать.
***
***
Любить иных есть труд напрасный,
они, взыскуемы тобой
как валуны на море ясном,
укрыты многою водой.
Они как глухи и как слепы,
им чуждо веяние любви,
они себя, уже, внутрь склепа,
ещё, при жизни погребли.
В них нет духовного познания,
и величавы и горды
стоят как глыбы изваяния
над прахом собственной души;
И сколько б ты не тратил силы,
неодолимою стеной,
исходит только хлад могилы
из этой ямы гробовой;
Оставь, не трожь, пусть запах тления
не входит в чистые сердца,
им дух вражды и заблуждения
закрыл незрячие глаза.
Любить иных есть труд напрасный.
***
***
(посвящение Иосифу Бродскому)
Твой почерк выбран филигранно
в прямолинейную строку,
стиха искусство гениально
меняет образов игру;
Трепещет муза ожидая
достойный лавровый венец,
а ты судьбу опережая
был неприкаянный беглец;
Питая гений чудным словом
ты обнажал сердца людей,
и лился стих живой и новый
в тоске по родине своей.
Сходились дни в эпитет звонкий
и возглавляя строчек строй
равнялась жизнь минуте только
внезапно прожитой тобой.
***
***
На город ночь сошла огнями-
калейдоскоп цветных огней,
огни окон многоэтажек,
огни машин и фонарей;
Искрят причудливо мерцая
переливаясь в гамму чувств,
ночная музыка, ночная,
беззвучно-звучная вокруг.
Каскад цветных переплетений
на фоне темноты ночной-
источник ярких вдохновений
в обычной жизни городской.
***
***
Мой дивный сад- неведомые птицы,
и шум ручья в тени больших дерев,
простых цветов открытые глазницы
и в переливах солнца чистый свет.
Здесь на качелях с лаской непритворной
рассвета день и сумрачная даль,
здесь нет следов, здесь всё не рукотворно,
и радость, и певучая печаль.
И я иду в раскрытые объятья,
и угасает внешний шум ветров,
и тишина как розовое платье
меня объемлет в радуге цветов.
***
***
Лапы у елей присыпало снегом,
солнце за серые тучи зашло,
слякоть и лужи от талого снега,
а на душе хорошо хорошо.
Замерло чувство в порыве весеннем,
громко и живо играет капель,
скудость земли одеянием последним
щедро и пышно укрыла метель.
Жмутся к дорогам сильней перелески,
в хмурости неба свинцовости нет,
в лужах играет серебряным блеском
только растаявший мартовский снег.
***