***
Хмуро небо и пахнет дождями,
клубом пыль поднимает с дорог,
а в густом сосняке над ветвями
задушевно поёт ветерок.
Хорошо окунуться в прохладу,
и в тенистом бору побродить,
майских дней медовую усладу
по весеннему, с жадностью пить;
Птиц певучих весёлую россыпь
меж пушистых ветвей примечать,
и в объятиях ласковых сосен
с ненасытностью хвоей дышать…
Сумрак густо окутал дорожки
и грустинка на каждом шагу,
а я радость себе понемножку
почему-то всегда нахожу.
***
***
От песни тихой на приволье
стоят поникшие поля,
вздыхают девушки о доле,
о грустной доле за себя;
Их рощи ласкою тревожат,
и даль светла и лёгок путь,
с чего же в юности пригожей
они невинно слёзы льют?
Грусть хороводная ложится
туманом вкруг родных берёз,
и в ночь глубокую не спится
в таинственном сиянье звёзд;
Их водит удаль молодая
и сладко шепчет на уста,
дрожит волнение узнавая
их непорочная душа.
А на рассвете с негой нежной
в светёлке девичьей заря,
коснётся щёк румянцем свежим
и счастьем светятся глаза;
Их юных грёз мотив безбрежный
на сердце радостно поёт,
пока любви порыв мятежный
его покоя не прервёт.
А в вечер, вдруг, слезой девичьей
роса ложится на траве,
и ночью тёмной пенье птичье
чудесно льётся в тишине…
Послушай дней твоих усладу
и отстранись от грустных дум,
когда у юности в отраду,
ещё, в свободе ясный ум.
***
***
Блистал простор в сиянье лета,
и солнце лилось в капли рос,
над полем в аромат одетым
сверкали крылышки стрекоз.
В поре цветения быстротечной
земные тяготы забыв,
коснувшись вечности беспечной
и душу точно окрылив;
Я зрел приход поры мгновенной…
полёт стрекоз мне чуден был,
минутный плен самозабвения
их трепет крыл запечатлил.
Пора, пора… и в нежном ветре
я с ними тоже закружил,
и обнимаясь с целым светом
я первый раз на свете жил…
Внезапным чувства переливом
был прерван этот чуткий сон…
испуг стрекозки торопливый
разжал пленившую ладонь;
И только лишь она взлетела,
я, уже ведал сей полёт…
моя ль душа ей вслед смотрела,
… или за мной душа её?
***
***
Да пусть не будет жизни отчуждения,
Грядущий миг, исполни торжество,
дай лёгкость мне в моём изнеможении,
пусть будут в сердце радость и добро;
Кончина дней мне видится всечасно,
о, горе мне в бескрайнем забытьи,
мой голод по несбыточному счастью
и жажда по несбыточной любви.
Зачем пришёл я в мир своих иллюзий,
обременённый злобою людской,
хочу того, чего со мной не будет,
и жду, чего не сбудется со мной;
Я сам себе загадка в утешение,
я сам себе причуда без помех,
грядущий миг- желание наслаждения,
а прошлый- сожаление о себе.
***
***
Плачут тихо весенние ночи,
льются с неба потоки дождя,
наших дней неразборчивый почерк
изучаю опять не спеша.
Нам с тобой побродить бы сегодня,
и в туманное утро войти,
как легко в находящие волны
к горизонту идут корабли;
Что-то нежно-чарующе скрыто
на скамье под большим фонарём,
как маяк на просторе открытом
он за каждым следит кораблём.
Ночь уходит неоново в лужи,
и трезвяще рассвет холодит,
но тепло, что кому-то я нужен,
как и прежде, надёжно в груди;
Мы спешим, и почти не угнаться,
как проходят стремительно дни…
я останусь корабликом счастья
в бесконечном просторе любви.
***
***
Купались у дороги воробьи
в пыли сухой и дружно щебетали,
и вскоре сильный дождь полил,
и заиграл большими пузырями;
Гроза гремела сотрясая двор,
и молния огнём сверкала страшно,
и долго долго дождь весёлый шёл,
и собирался в лужи, словно в чаши.
Попрятался народ в свои дома,
и было видно с облаков нависших,
как умывала радостно весна,
всех, кто сегодня не были под крышей.
***
***
Какая есть умильность в стариках,
какими б они ни были по сути…
когда сияет радость в их глазах,
то, то уже, не старики и не старухи.
Когда их осияет светлый миг,
отходит от них желчность и брюзжание…
недавно улыбнулся мне старик,
и как сиял он в этом осиянии;
Блеснули радости безбрежные лучи,
и, вот, и я весь радости исполнен…
они другие, наши старики,
когда мы их не злим, не прекословим;
Какая тяжесть в их коротких днях,
как бесконечно мы им задолжали…
а им охота малости от нас,
чтоб мы их берегли и уважали.
***
***
День за днём старый сквер заливают дожди,
потемнели стволы у деревьев,
на пустынных аллеях пустые скамьи-
наступило пустынное время.
Ветер носится псом по зелёной траве,
дышит холод на тонкие плечи,
льётся дождь затяжной в затяжной тишине
и горят фонари словно свечи;
И на каждом шагу в перехлёстности злой
выдыхаю теплом с полувздоха:
«…Нет беды никакой, нет беды никакой,
а что дождь, это даже не плохо».
***
***
По прежнему чуток придирчивый нюх…
и он оторвавшись от стаи,
пришёл из лесов, с зеленеющих клумб
внимательно озираясь;
По площади люди идут кто-куда,
и он осмотрелся с минуту,
никто не заметил бродячего пса,
что здесь неизвестно откуда.
Он твёрдою лапой шагнул на асфальт
и медленно шёл по дороге,
в нём были заметны черты вожака,
собаки живущей на воле;
Он морды не прятал и взгляд не стеснял,
и был неподдельно спокоен,
он дикую стаю свою оставлял
ища себе место покоя.
Тяжёлой походкою старого пса
вернулся он в город знакомый,
уверенно шёл, будто зная куда
собачьим чутьём побеждённый.
Он был беспородный и телом большой,
скорее всего полукровка,
под чёрною шкурою сердце его
стучало щеняче неловко;
Дышал тяжело и слабел на глазах,
но сильный для собственной стаи,
он к людям ушёл, чтобы псы никогда
не знали, что тот умирает.
Он помнил её, человечью любовь,
и гордость собачью принудив,
не зная пути шёл упрямо вперёд,
и верил по прежнему людям…
Не будет здесь миски, и тёплый порог
из памяти скоро исчезнет,
средь чёрных подъездов не сыщешь того,
где были открытыми двери.
***